В Чечне Россия впервые столкнулась с такой проблемой, как сетевая война, которая велась с 1996 года и продолжается до сих пор. Чечня является неким показательным примером реальной сетевой войны. Вся чеченская ситуация демонстрирует типичный сетевой подход: американцы используют в своих интересах совершенно разнородные, казалось бы, не связанные друг с другом центры силы в своих интересах.

Сетевые войны не отменяют геополитических моделей. Во время проведения чеченской сетевой операции продолжает реализовываться геополитическая стратегия окружения Евразии тем, что в геополитике определяется как «Кольца анаконды». Чечня находится в центре пересечения российского выхода на Юг и полосы американского санитарного кордона, проходящего через Кавказ от Европы до Китая.

Для того, чтобы России выйти к теплым морям, есть кратчайший путь - через Иран. На этом пути лежит небольшой кавказский перешеек, преграждающий дорогу на Юг в Азербайджане и Грузии. Но этот перешеек очень тоненький. Задача США - увеличить его, отрезав Россию от Ирана, перерезав вертикальную геополитическую ось Москва-Тегеран. И реализуется эта стратегия именно посредством сетевой операции на Кавказе, в центре которой находится Чечня.

К реализации чеченской сетевой кампании одновременно подключены сразу несколько центров силы. Во-первых, в эту историю включаются англичане, которые еще в конце XIX - начале ХХ века, когда Грозный считался вторым нефтедобывающим центром после Баку, включились в проект разработки кавказской нефти. Уже тогда англичане инвестировали много денег в кавказскую нефть, потратили на этот проект много сил, ресурсов, времени и энергии.

И вот сейчас, после советской национализации, а затем и распада самого СССР, американцы вновь напоминают Англии о её интересах на Кавказе. Англичане подключаются к сетевой операции американцев из своих собственных прагматических соображений, дабы вернуть потерянное, восстановить финансово-экономическое влияние, получить подряды, скупить ставшую вновь бесхозной нефтедобывающую промышленность. Американцам же нужно, чтобы на Кавказ вновь были завезены английские деньги.

Второй игрок чеченской операции - Саудовская Аравия, через которую подключается весь арабский мир и ваххабитские сети. Она заинтересована в том, чтобы как можно шире распространять ваххабитскую версию ислама, экспортировать ваххабитское движение за пределы арабского мира. Это интерес влияния, чисто прагматичный. Им так же ненавязчиво американцы указывают на Чечню, где ислам многие годы подавлялся, где во время советского периода был совершенно вытравлен традиционный ислам и где можно очень быстро и легко навязать свои, ваххабитские, модели, расширив сферу своего влияния на Кавказ, получив возможность прямого выхода на российское мусульманское Поволжье.

Американцы же получают подключение неисчерпаемого человеческого ресурса, ваххабитские сети исламистского интернационала и их финансирование. К тому же ваххабизм - это сетевая модель оперирования исламистскими массами, понятная и удобная для Запада: готовые ваххабитские центры, на которые можно ориентироваться, уже существуют во всём мире.

Это сеть создана с подачи США, подконтрольна и понятна для США, но при этом финансируется Саудовской Аравией, главным союзником Америки в арабском мире. К тому же ваххабизм находится на поверхности, это простая и доступная версия ислама, «без заморочек», её легко усвоить, в то время, как традиционный ислам довольно сложен, основан на глубоком знании своей традиции и культуры, что довольно проблематично после десятилетий забвения и государственного атеизма.

Дальше американцам требуется подключение мощной информационной пропагандистской машины давления и постоянного подогрева ситуации. Для этого используется третий центр силы - восточно-европейские государства, которые жестко открестились от своего советского прошлого, от России, и сегодня используют любой повод для того, чтобы выразить свое негативное отношение к России, занимая во всех вопросах проамериканскую позицию.

В данном случае Чечня становится для них хорошим поводом продемонстрировать антироссийское рвение и лишний раз выслужиться перед американцами. В авангарде пропагандистской антироссийской истерии в Европе становится Польша, прибалтийские страны и некоторые другие страны Восточной Европы, стремящиеся любыми средствами и под любым предлогом вылить свою ненависть на Россию. Наконец, Турция заинтересована в усилении своего влияния на Азербайджан, который непосредственно граничит с Чечнёй.

Никому из перечисленных участников процесса не надо ничего объяснять, все понимают свои локальные выгоды и интересы, однако потребителем конечного глобального результата становятся американцы. При этом США никому напрямую ничего не указывают - мол, вы, турки, наладьте каналы поставки оружия и боевиков через Азербайджан, а вы, ваххабиты, финансируйте и рекрутируйте новых участников сопротивления, а вот вы, поляки, орите на весь мир, что русские устроили геноцид своего народа и убивают невинных чеченцев, стариков и детей. Ничего этого буквально не озвучивается и никаких прямых указаний из Вашингтона не поступает, хотя, безусловно, общий ход операции корректируется на разных этапах с помощью непосредственно американских сетей. Однако в целом все участники сетевой войны как бы действуют в своих интересах, хотя глобальный сценарий их действий разработан именно США.

В этом суть сетевой операции - не прямое пошаговое управление, но создание таких изначальных условий, в данном случае вокруг Чечни, которые заставляют включиться в эту ситуацию всех необходимых для её успешной реализации игроков.

В сетевых войнах используется такое понятие как «сетевой код». Это матрица, через которую участниками оцениваются происходящие события. Сетевой ход заранее предвосхищает требуемую реакцию сторон, а те, кто его формирует, учитывают множество факторов, исходя из которых они могут заранее просчитать, как отреагирует тот или иной участник процесса на те или иные события.

На территории Чечни уже присутствовал сетевой код, сформированный историческими процессами. Сепаратистские настроения в Чечне возникли еще задолго до ситуации с первым военным конфликтом, потому что Советский центр подавлял любые проявления чеченской традиционной идентичности в силу общегосударственного атеизма, не давал чеченцам реализоваться в этническом, культурном, традиционном плане.

Когда же давление центра ослабло, подавленная самоидентичность чеченцев вырвалась наружу, что естественно для традиционного народа. Этот пункт существующего сетевого кода был взят при подготовке сетевой операции за первую отправную точку. К тому же подавляющее количество жителей Чечни - этнические чеченцы, разделенные лишь на внутриэтнические кланы. Именно это стало второй отправной точкой, учитывающей существующий сетевой код, - раздувание темы русской оккупации Чечни. Третий пункт - это учёт того, что у чеченцев не было возможности строить свою социальную модель, основываясь на традиционном укладе.

А какой сетевой код присутствовал на тот момент с российской стороны? Что мы противопоставили начавшейся в Чечне сетевой войне против России? Пустые слова о том, что надо сохранить конституционный порядок. Все помнят 1996 год - каково на тот момент было отношение граждан России к ельцинской конституции. Ельцина ненавидели 99% населения вместе с его конституцией, со всеми чиновниками, либералами и их реформами.

Следующая ответная мотивация российской стороны - сохранение целостности России. Как об этом можно было говорить на фоне чудовищной декларации Ельцина «берите суверенитета столько, сколько хотите»? О патриотизме нечего было и говорить, потому что патриотизм при Ельцине был под запретом. Если ты патриот, значит - свинья и маргинал, сиди в подвале и не рыпайся, а лучше умри, защищая Верховный Совет. Какая может быть при этом патриотическая мотивация?

Единственная мотивация с российской стороны, которая осталась - это месть за погибших друзей. Но это мотивация отложенного действия. Таким образом, имеющиеся на тот момент ответные мотивации российской стороны были плачевными, а её существующий сетевой код депрессивным и пораженческим. Всё происходящее воспринималось обществом именно через этот сетевой код. Наш проигрыш в первой стадии сетевой войны в Чечне был запрограммирован.

Сначала в ход вступила горячая фаза войны под девизом: «США начинают и выигрывают». Американцы опускают рычаг, и процесс запускается: включается ваххабизм, Саудовская Аравия, подключаются финансовые ресурсы, открываются каналы из Турции через Азербайджан, начинают выть поляки, им подвывают прочие страны Восточной Европы, от этого воя просыпается вся остальная Европа, снуют миссии ОБСЕ, англичане вспоминают о своих экономических интересах, о своих потерянных деньгах, которые были вложены когда-то, о своих «английских домах» на окраинах Грозного, построенных в конце XIX века.

Запускается весь созданный накануне американцами сетевой механизм, при этом сами они в стороне, ничего никому напрямую не указывают. Они уже сделали своё дело, создали такой контекст, так сформировали условия и подобрали участников сетевой войны, таким образом их расставили, что каждый включился в неё уже со знанием дела, своего места, понял свою миссию, свое предназначение и начал работать в этом направлении. Любое действие любого из этих игроков было заведомо на руку США и ослабляло Россию, потому что основная цель Америки - это Россия.

Чуть позже Америка подключает к процессу западную политическую и дипломатическую поддержку. Аслана Масхадова встречают в Лондоне приемом, с почетным караулом, взводами артиллерии и королевской лейб-гвардии, приветствиями мусульманской общины английской столицы с факелами, звуками волынок и барабанной дроби. Вот так, задёшево, покупается ненависть к России. Весь этот процесс, естественно, требует финансирования.

Сетевая война, опять-таки, не предусматривает прямого финансирования со стороны заказчика. Американцы не финансируют ничего напрямую, потому что это сразу их демаскирует. Любые деньги, которые будут выделяться, сразу будут легко отслежены, поэтому к операции подключаются косвенные способы финансирования, деньги, идущие из других центров.

Например, британский финансист Джеймс Голдсмит зарабатывал, спекулируя акциями нефтяных компаний. В частности, тех компаний, которые вкладывали деньги в разработку каспийской нефти. Кстати, Маргарет Тэтчер на тот момент была советником нефтяной компании «Бритиш Петролеум». И эти интересы британского финансиста включаются в ситуацию с Чечней. Он заинтересован в формировании рынка акций компаний, которые участвуют в каспийских разработках. Он смотрит, какие компании разрабатывают каспийский шельф в Баку, какие имеют виды на разработки в Чечне, кто на какой маршрут транспортировки ориентирован - через Чечню в Новороссийск, или в обход России, какая компания на какой маршрут ставит, в зависимости от текущей ситуации в Чечне, акции повысились-понизились.

Профинансировал бандгруппу, дестабилизировал ситуацию в Чечне, акции тех, кто ставит на маршрут Баку-Тбилиси-Джейхан повысились, у тех, кто отправляет через Новороссийск, всё встало, котировки понизились, можно скупать. Дальше затишье, перемирие, хасавюртовский мир, акции поползли вверх, тех, кто инвестирует в Баку-Тбилиси-Джейхан - упали. То есть, в зависимости от ситуации, в Чечне ведётся биржевая игра, которая приносит колоссальные доходы. Американских же денег впрямую нет.

Что происходит в это время с российской стороной? Российское общество просто жёстко «колбасит», потому что вскрывается полное отсутствие контроля Федерального центра над ситуацией в принципе. Вскрывается коррумпированность чиновников, работают на полную катушку либеральные СМИ, сформированные западным контекстом, западным сетевым кодом. СМИ завывают по поводу каждого громкого эпизода в Чечне, общая истерика, правозащитники бьются в экстазе, власть подавлена и в растерянности. Это деморализует общество, на экранах постоянно мелькают трупы, гробы, матери плачут, Ельцин пьяный мычит. Очевидно, что власть уже не контролирует ничего. На этом фоне гуляют олигархи, генералы продают оружие чеченцам, тотальная коррупция...

Почему всё это происходит? Потому, что в Чечне идет сетевая война Америки против России, а всё это - её прямые последствия. Перед нами типичная сетевая операция. Кто понимает сетевой код - тот управляет процессами, управляет мотивацией чеченцев, постоянно подогревает конфликт, напоминает о том, что они борются с оккупантами за независимость. Федеральная власть при этом ничего не понимает.

Конечная цель данной стадии сетевой войны - полное разложение и уничтожение российской государственности как таковой. Как следствие - распад России и финальная победа в геополитической войне континентов, выраженная в единоличном мировом могуществе Америки. На этой стадии горячая фаза останавливается, российская сторона, не выдержав напряжения, капитулирует. Но капитулирует не перед бандами чеченских сепаратистов - это расходный материал сетевой войны, их интересы сетевые стратеги не учитывают. Россия капитулирует перед Америкой! Это цена полного игнорирования геополитической логики истории и сетевых стратегий, о которых тогда не то что не знали в России - просто никогда ничего не слышали.

Вторая фаза - сетевая война смыслов. Россия поражена, война остановлена на условиях сепаратистов, получивших полный контроль над территорией, где не существует никаких представительств федеральной власти, и можно спокойно, игнорируя российские конституцию и законы, делать всё, что вздумается. Единственное условие российской стороны - пока формально не декларировать выход Чечни из состава России. На текущей стадии этого и не требовалось.

Но дальше вскрываются противоречия в самом чеченском обществе. Устранение внешнего врага приводит к кризису мотиваций. В момент, когда чеченцы начинают разрабатывать первую конституцию своего «независимого» де факто государства, они обнаруживают, что модели традиционного общества чеченцев, традиции их предков, - полностью противоречат привнесённым ваххабитским моделям. Начинается внутренний конфликт.

Россия же к тому времени свои мотивации приводит в порядок: весомость российской конституции, которую ранее все ненавидели, повышена ценой личного авторитета Владимира Путина, который с самого начала поставил её выше своей возможности оставаться президентом столько, сколько его будет поддерживать население. Сохранение целостности России при Путине стало национальной идеей, в пику ельцинизму, региональная фронда Совета Федерации была усмирена, губернаторы разогнаны, территории привязаны с помощью института полпредства. Патриотизм стал одним из ключевых моментов формирования новой путинской модели.

Так как чеченские мотивации пошатнулись, у тех, кто формировал сетевой код с их стороны, возникла необходимость действовать более тонко. В разработку сетевой стратегии следующего этапа была включена работа с этносами на Кавказе, с этническими группами в России, работа с чеченской диаспорой в Москве и т. д. Начинается работа по подготовке чеченских идеологических институтов, способных создать и обосновать новые мотивации, откорректировать старые. На этой стадии к чеченской элите подключаются прямые агенты влияния английской разведки. Если раньше этого не требовалось, потому что и так всё шло как по маслу, то в момент, когда чеченцы начали возвращаться к своим традиционным национальным архетипам, потребовалось непосредственное, более плотное участие английских специалистов, взявших ситуацию в Чечне на ручное управление.

Именно в этот момент в окружении чеченского руководства появился английский бизнесмен польского происхождения Мансур Яхимчик, который в свое время был одним из лидеров польской «Солидарности» в Кракове. Он вдруг проявил неожиданный интерес к суфийской версии ислама Чечни, принял гражданство «Ичкерии», стал советником чеченского президента по внешне-экономическим вопросам. С его подачи были налажены контакты чеченских лидеров с английской финансовой элитой, он устраивал встречи чеченских лидеров с английскими лордами, с Маргарет Тэтчер, с руководителями крупных компаний.

При непосредственном участии этого поляка-англичанина был в апреле 1997 года создан Кавказский инвестиционный фонд, в Вашингтоне была зарегистрирована Кавказско-американская торгово-промышленная палата, а лорд Макальпайн - представитель финансовой группы Голдсмитов - пообещал вложить в чеченскую нефтяную отрасль 3 млрд долларов, но с учетом того, что он получает право бессрочной аренды всей чеченской нефтяной отрасли. То есть уже тогда фактически речь шла о покупке чеченской нефтяной отрасли, что чуть позже пытался сделать Ходорковский.

Сетевая операция в Чечне началась до горячей фазы, продолжалась в обе чеченские военные кампании и продолжается сейчас. В чеченской ситуации совершенно открыто существуют уязвимые места, которые используются западными стратегами против России по сей день. Шаткость нынешнего затишья в Чечне заключается в том, что мир там сложился на доминировании светской части чеченского общества и на установлении строго светской модели, навязанной со стороны России силовым путем. И вновь, как и прежде, в Чечне совершенно задавлены традиционные модели. Сейчас они так же, как и в советский период, подавлены полностью, никакого баланса и учета традиционалистского фактора нет.

Светская модель победила и держится на давлении центра, а это означает, что в такой ситуации всегда остается задел для обращения к подавленным чеченским национальным архетипам с вражеской стороны, на основании которых можно в любой момент вновь разогреть ситуацию, так как наша сторона к ним точно не обращается. Чеченский конфликт заморожен совершенно случайным образом, и нынешнюю стабильность в существующих условиях ничего не стоит разрушить. Стоит только вновь ослабить давление - например, сменить власть в России, поставить на другие фигуры в Чечне, ослабить финансовые потоки, да что угодно, - и всё повторится с самого начала. Сетевая война не может быть остановлена. Но её направленность может быть обращена вспять.

Опубликовано в региональной еженедельной газете "Северный Кавказ" № 46-47 за ноябрь 2008