Очередное заседание Изборского клуба прошло в Ульяновске, где главной темой стало примирение красных и белых, снятие противоречия между XIX и XX веками. Формула примирения красных и белых в России выводится последние 20 лет, и эти шаги по сближению двух исторических эпох осуществляются путем предоставления возможности высказать сови позиции как одной, так и другой стороне.

Эта тема является последовательно реализуемой, перманентной и неслучайно в этой связи была рассмотрена членами Изборского клуба в ходе заседания, прошедшего 21-го и 22-го декабря в Ульяновске.

Задачей на данный момент является подведение итогов этой работы по сближению двух исторических периодов, красного и белого, и создание в конечном итоге документа, который бы зафиксировал проделанную работу и закрепил, констатировав и утвердив, эту историческую необходимость красно-белого сближения. А, возможно, и заложил основные базовые вехи для красно-белого синтеза.

На главном пленарном заседании прошло обсуждение путей преодоления метафизического разрыва красных и белых России, XIX и XX века. Эта тенденция по примирению стала общим местом как для интеллектуалов, так и политиков в последнее время, что наиболее ярко характеризовало включение этой темы в послание президента Путина, где он сказал, что страна имеет гораздо большую историю, нежели 20 лет, о чем не говорил его предшественник. И не опираясь на историю прошедших веков, мы не сможем выработать идентичность России будущего, это ключевой момент, который пытались донести интеллектуалы, патриоты последние два десятилетия.

Нужно базироваться именно на традиции, на консерватизме русского большинства, включающем в себя элементы красной эпохи, являющейся преемницей белой России, также имперской, но созданной на других основаниях - без такого переплетения этих двух эпох мы не сможем двинуться дальше. И, собственно, Ульяновск стал удобным местом для того, чтобы обсудить эту тему, так как именно Ульяновск дал нашей истории таких политических деятелей, как Керенский и Ленин, и таких культурных деятелей, как Гончаров. И вообще среди выходцев из Ульяновска очень много талантливых людей, сформировавших русскую историю, русскую культуру.

В белой России все еще в значительной степени вес имели православные ценности, хотя и после раскола XVII века православие утратило свою доминирующую силу в обществе. Постепенно они уступали место модернизационным порывам элиты, власти, начиная с Петра - что выразилось наиболее вопиющим образом в позднеромановский период, когда элита вообще перестала говорить на русском языке и понимать русское большинство. Элита тогда представляла собой некий чужеродный элемент, но, тем не менее, имперская составляющая была бесспорной, и эта же имперская база легла в итоге в основу красной России, переварившей, взявшей с Запада чужеродные, ультрамарксистские модели в национальном ключе, что и вылилось в национал-большевистскую красную Россию Сталина, Россию имперскую и по своей сути уже не являющуюся с идеологической точки зрения исключительно марксисткой. Она была принесена в жертву перманентной мировой революции.

Таким образом, безусловным общим местом является и для красной и для белой эпохи представление о России как об империи, как о большом континентальном пространстве, в своем стратегическом единстве интегрировавшем все культурное языковое социальное, экономическое многообразие народов, этносов евразийского континента. Здесь мы, безусловно, переходим к представлению о России, как о евразийской державе, что было проявлено и в белый, и в красный период в той или иной степени.

Евразийство само по себе является мировоззрением, выстроенном на оценке как белого исторического периода, в первую очередь романовского, так и выстраивавшемся на глазах первых евразийцев начала 20-го века сталинской красной империи. И именно в евразийстве заложен этот синтез. Евразийцы Устрялов, Савицкий как раз делали акцент на том, что после некоторых трансформаций под воздействием русской истории такой оголтелый марксизм большевиков первой волны постепенно преобразовался в национал-большевизм сталинского типа, который интегрировал в себя все национальные моменты русской истории. То есть он перестал быть чужеродным, каким был марксизм, а сталинский национал-большевизм воссоздал империю в прежних границах и двинулся дальше, перейдя границы романовской империи в своем влиянии. И вот именно этот национально-ориентированный фактор постленинской империи заставил говорить национал-большевиков и евразийцев того периода о преемственности империи.

Евразийство было вплетено в ткань красной империи, имея свои корни в империи белой. Это отмечали и народники, которые не всегда однозначно воспринимали действия ранних первых большевиков, но позже интегрировавшиеся в большевистскую партию. Это касается и кадетов, и эсеров, и левых меньшевиков; и крестьянство именно при Сталине обрело влияние и значение, несмотря на то, что противники красного периода акцентируют внимание лишь на том, что крестьянство было включено в процесс коллективизации.

Сталиным был полностью реабилитирован русский народ, при Сталине перестали называть его народом-виновником, поработителем малых народов. И именно Сталин заложил основы возрождения православия: впервые за 300 лет, в 1943 году, в России было восстановлено патриаршество, отмененное Петром I и замененное на Синод, который руководил церковью. И именно при Сталине икона Казанской Божьей Матери была провезена на самолете вокруг Москвы, перед решающей битвой за Москву, и именно Сталин восстановил и семинарии, уничтоженные большевиками-троцкистами, представителями старой ленинской гвардии.

Еще одним важным моментом является то, что и белая Россия романовская, и красная Россия сталинская были ориентированы строго, категорически и сугубо в антизападном ключе, и это то, что подчеркивали евразийцы и национал-большевики. Это тотальное отрицание Запада, любого его влияния и любых элементов Запада в нашем обществе, но при этом национал-большевики подчеркивали необходимость интеграции в русскую цивилизацию культурно-цивилизационных аспектов Европы, европейской традиции, лучших героических страниц европейской истории, взятых в качестве поведенческих эталонов. Все, что касается традиции народов Европы, евразийцами предлагалось включить в русский культурно-цивилизационный тип, но при этом отбросив западное высокомерие, свойственное западным, в том числе европейским элитам периода пост-французской революции и выразившееся в создании буржуазного общества торговцев, финансистов, противостоявшего в Европе обществу героев. Таким образом, Европа отрицалась евразийцами довольно критически, дифференцированно, выделялись героические стороны и страницы европейской истории, но полностью вычеркивались и вымарывались буржуазные, либеральные тенденции, которые начали агрессивно навязываться европейскими политиками с момента доминирования нового времени буржуазной французской революции, торжества либерализма, начавшего свое триумфальное шествие по Европе.

Другого Запада мы с тех пор не видим. Поэтому как раз отрицание буржуазного, либерального Запада являлось общим местом и белой романовской России, и красной сталинской, и сегодня это ложится в основу новой евразийской России.

Дух евразийства, свойственный и белой и красной России, сегодня подхвачен, и Россия вновь встает на путь восстановления евразийского большого пространства и все более волевым образом настаивает на этом. Евразийский дух должен стать своего рода подспорьем, идеологической опорой в настоящее время, и именно этот красно-белый синтез, национал-большевистский синтез должен вытеснить остатки либерального, идеологического, политического влияния в нашем обществе, которое все еще в тех или иных формах сохраняется с постельцинского периода. И для того, чтобы полноценно отвечать либералам, Путин должен опереться на четко проработанную, обусловленную нашей историей идеологическую модель, которой вполне может быть модель национал-большевизма, скорректированная с учетом современных реалий.