Понятие «семья» было рождено Владимиром Александровичем Гусинским с целью наезда на российскую власть, и использовалось в случае, если та не давала ему обещанных денег. Именно из этого шантажа оно и развилось, поэтому «семья» – это, грубо говоря, политическое ругательство, пиар-конструкция, которая в последствии материализовалась...

– Откуда взялось понятие «кремлевская семья»?

– Понятие «семья» было рождено Владимиром Александровичем Гусинским с целью наезда на российскую власть, и использовалось в случае, если та не давала ему обещанных денег. Именно из этого шантажа оно и развилось, поэтому «семья» – это, грубо говоря, политическое ругательство, пиар-конструкция, которая в последствии материализовалась. Государство тогда выступало во вторичной по отношению к олигархам роли, как некий инструмент обслуживания приватизированных финансовых потоков. Это был период, когда практически никто не сомневался, в том, что главное – это кто реально контролирует финансовые потоки, поэтому в случае принятия любого решения, что бы ни говорилось, как бы оно ни обосновывалось – реакция была примерно такая: «не надо нам ля-ля, мы знаем, кто за этим стоит...».

– «Семья» явление временное, имевшее актуальность только при Ельцине, или это уже неотъемлемая часть российской политики?

– Рождение и существование «семьи» было, на мой взгляд, обусловлено двумя моментами. Первый – это приватизация административного ресурса. Тогда один из наших крупных бизнесменов-олигархов, не буду уже сейчас пальцем показывать, сказал, что за административный ресурс должна существовать свободная конкуренция, и что именно в этом и заключается настоящий либерализм. Вполне возможно, что если бы мы институционально продолжали двигаться в том же самом направлении, такого же рода «либерализма», тогда такая постановка вопроса была бы последовательна и оправдана. Я думаю, что в конечном итоге эта система разодрала бы страну, но, во всяком случае, если вообще вести речь об этом, то уж лучше свободная конкуренция за административный ресурс, чем несвободная.

Второй момент, обуславливающий существование семьи – клинический. Такие семейно-бытовые формы осуществления вышеупомянутого олигархического участия в управлении страной были связаны со специфическим физическим и интеллектуальным состоянием президента Ельцина, когда он был фактически зависим от своих источников информации, потому что само поступление информации строго дозировалось из-за его физического состояния. Естественно, что помимо того, что поступление информации минимизировалось, оно к тому же ещё и обытовлялось, т.к. президент основное время проводил на даче, на отдыхе, на лечении, где рядом с ним постоянно находились его ближайшие родственники, просто близкие люди. Отсюда – работа через людей, находящихся близко к телу. Понятно, что если доступ к уху и доступ к телу является страшно дефицитным ресурсом, то возможности близко находящихся людей катализируются в огромной степени.

– Как изменилась ситуация с приходом нового президента?

– Если говорить о нынешнем президенте, то этой проблемы вообще нет. Я совершенно не вижу связи между доступом к телу и влиянием, в той или иной степени, на принятие серьезных решений, потому, что нынешний президент, как представляется, способен систематически выслушивать доклады людей, постоянно получать от них информацию, и совершенно независимо принимать решения. Сами эти люди узнают о принятых решениях только тогда, когда их перемещают, и они вдруг перестают докладывать, совершенно неожиданно для себя.

Что касается институциональной предпосылки, то здесь для апологетов «семьи» проблема состоит в том, что действительно, государственные институты теперь отстраиваются в первую очередь всё таки вокруг государственных, а не частных задач.

– Сейчас рядом с президентом еще достаточно много кадров, сохранившихся со времен правления Ельцина, остатки «семьи». Насколько Путин зависит от этих людей?

– Я думаю, что люди, которые вчистую представляли чьи-то интересы, давно уже вычищены и больше там не существуют. Но с другой стороны, поскольку степень доверия к прежней административной структуре у нового президента чрезвычайно низка, то сегодня мы наблюдаем во власти огромное количество таких назначенцев-комиссаров, людей, которые ни объективно, ни субъективно не являются идеальными. И здесь, на мой взгляд, лояльность бьет качество. При этом, я не говорю о том, что президент в этой ситуации не прав, т.к. главным преимуществом для него является то, что эти люди для него понятны, предсказуемы и контролируемы до определенной степени. Другими словами, умный, но не совсем лояльный человек на каком-то ключевом месте очень быстро найдет сейф и дверь, и ты даже не заметишь, как он это сделал.

– С чем связано постоянное муссирование темы, что вот то Касьянова отправляют в отставку, то Волошина?

– Есть определенная группа товарищей, которая использует термин «семья» как универсальный инструмент для наезда. При этом в «семью» они могут записать кого угодно, как и вычеркнуть. Например, в «семью» почему-то не записан генеральный прокурор Устинов. Потому что он... как в анекдоте про групповой секс. (Звонок в дверь: «Хотите участвовать в групповом сексе?». «А кто ещё будет?». «Ну, вы, я, ваша жена...». «Не, не, я не согласен...!». «Ну, тогда я вас вычёркиваю»). Это делается произвольно, и в этом смысле ельцинская семья, это что то вроде «антипартийной группы».

– То есть все таки разговоры о том, что существует Кремль-1, –2, и –3 – они небезосновательны?

– Ну это очевидно. Группировки существуют, но что в этой истории интересно: эти группировки подвижны, и тот факт, что президент не дает ни одной из этих групп возможности насладиться победой – это важнейший показатель. Потому, что все таки, до определенного момента, все они сохраняют признаки здравого смысла и лояльности. Я думаю, что президенту это просто крайне противно. Но если бы одна из группировок оказалась значительно противнее другой, она незамедлительно получила бы по башке.

– Состав может поменяться?

– Конечно. Для этого есть масса способов. Например, сегодня существует стандартный прием «зачистки Березовским». Близость к Березовскому является самым страшным из последних обвинений. Но поскольку Березовский был исторически близок в одно время очень многим, то приписать это обвинение теперь можно кому угодно. Для некоторых Березовский давно уже превратился в личный ночной кошмар.

Но что больше всего забавно, так это мотивация. Я вообще не понимаю, чем эти люди занимаются, и главное зачем? Президент абсолютно не производит впечатление человека, который принимает решения на основании пиар-наезда. Вот я и думаю, откуда взялась мысль о том, что президент начитается газет или насмотрится телевизора, и на основании этого сделает для себя какой-то вывод?

– Ну может быть Президент всё таки связан какими-то обязательствами с кем-то из старого окружения, даже если они и не находятся в Кремле, но которые, в свою очередь подвержены влиянию этих пиар-наездов?

- Щас! Щас они подвержены влиянию... Кто угодно, только не они. Исторически так сложилось, что все, кто сейчас остался со старой команды знали друг друга по прежней работе. Поэтому абсолютное право президента приводить людей, которые, в свою очередь, близки для него, предсказуемы и так далее. Я уверен, что президент сегодня не связан никакими обязательствами со старой командой. На его уровне, на уровне его власти сейчас нет таких обязательств, которые можно было бы ему как то инкриминировать. Это очевидно, поэтому если эти люди остаются на своих местах, значит они востребованы. Я думаю, что кадровая политика складывается не на основе того, что надо кого-то убрать, а на основе того, кем можно заменить, и можно ли заменить этого человека кем-то, безопасно и без явного ущерба.

– А вот, что касается кадровой политики, имеет ли место кадровый голод?

– Я хочу сказать, что кадровая проблема огромна в России. Кадровый голод огромный, но кадровый голод определяется чем? Очень узкий критерий отбора – по уровню лояльности. Имеется в виду даже не столько личная преданность, сколько более-менее государственное целеполагание, мотивация должна быть государственническая. Президент абсолютно прагматичен. А по сему, создаётся ощущение, что навязать ему что-то, что противоречит интересам государства – невозможно. Прошла та эпоха, когда люди приходили обслуживать корпоративные интересы, когда приватизировали целые ведомства (некоторые из них не деприватизированы до сих пор). Помните «Кавказскую пленницу»: – не надо путать своих овец с государственными. Очень мало людей сегодня может отличить по глазам овцы, какая она, государственная или своя.

– Вы говорите, что президент – прагматик. Означает ли это, что у президента нет идеологических составляющих при принятии решений?

– Есть и ещё какая! По моему ощущению Путин, – нормальный, современный националист. Российский, т.е. если хотите, так или иначе имперский...

– При таких взглядах президента, какая политическая сила или может идеологическое направление может стать своего рода кадровым резервом? Где президенту искать тех, кто не «путает овец»?

– На сегодня Путин имеет выбор из огромного количества политических движений и направлений, у большинства из которых либо совершенно не внятная позиция, ориентированная обычно на какой-то короткий результат или поддержку той или иной «банды» в структуре власти, либо давно устаревшая, неизменяемая позиция, выраженная в инерционной оппозиции власти. При всех этих обстоятельствах, с точки зрения мотивации и целеполагания в первую очередь, лично мне наиболее симпатична современная версия евразийства, но не евразийства вообще (это термин использовался в течении последнего века очень активно и по разному), а представленного в версии Александра Дугина, в его парадигме. В этом его проекте проблема мотивации, которая стояла на протяжении последнего десятилетия перед российским политическим истеблишментом полностью решена.

Второй, не менее важный момент – это идеологическая стройность. Евразийское направление отличается на сегодня от всех остальных наличием достаточно глубокой идеологией, но в то же время не слишком размытой. Мне это близко в той степени, в которой я сам склонен к достаточно чёткой позиции и достаточно узкой. Единственное, что мои идеологические позиции гораздо уже, чем у Дугина. С точки зрения наличия мотивации у нынешнего евразийского направления всё в порядке. Это очень важно, поэтому я считаю его достаточно перспективным в плане решения государственных кадровых задач, т.к. кадровое соответствие в этом случае присутствует больше не сточки зрения лояльности персоне, как это было при Ельцине, а с точки зрения лояльности задачам. В этом смысле у евразийцев с «овцами» всё в порядке.

Опубликовано в газете «Версия» №16 (189)

11 мая 2002 г.